Статистические монографии по исследованию станичного быта Терского казачьего войска.

  Составлены, по поручению Наказного Атамана Войска, О. Марграфом, П. Линтваревым и друг., под редакцией Секретаря Областного Статистического Комитета, Н. Благовещенского.

Издание Войскового Хозяйственного Правления.

Владикавказ.
Типография Терского Областного Правления.
1881.

Новогладковская станица.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

  Приступая к подробному описанию двух станиц Кизляро-Гребенского полка (Новогладковской и Шелковской), мы должны предварительно выяснить: что такое Гребенская станица вообще, так как последняя принадлежит к совершенно своеобразному типу казачьего населения в области. Кизляро-Гребенской полк состоит из «линии» станиц, расположенных в одной местности, но весьма различных по своему историческому и племенному происхождению. К коренному гребенскому населению в этом полку принадлежит только пять станиц: Червленная, Щедринская, Курдюковская, Старогладковская и Новогладковская, которые составляют, так сказать, ядро этой «линии». Эти станицы основаны вольными Гребенцами триста лет тому назад, тогда как прочие станицы этого полка имеют характер смешанный, случайный и поселены властью в позднейшее время. Аграханское войско, состоя из Донцов, переселено сюда в прошлом столетии и образовало станицы бывшего Семейного Кизлярского Войска. Грузины, бежавшие из плена от горцев на «линию», переименовались в казаки и тоже образовали две станицы (Шелковскую и Александровскую). Наконец, среди казаков полка есть малороссы из бывших государственных крестьян и две станицы (Калиновская и Мекенская) населены Волгскими казаками.
  Такова пестрота Кизлярско-Гребенского полка. Новогладковская станица принадлежит к коренному типу древних Гребенских станиц, хотя и имеет свои характерные особенности; Шелковская выражает тип случайных и смешанных станиц, имеющих мало общего с коренными — Гребенскими.
  Все Гребенские станицы лежат по р. Тереку, в его низовьях. Самая верхняя из них (Червленная) удалена не более 120 верст от Каспийского моря (по прямой линии). Местность, занимаемая ими, резко отличается от прежде описанных «предгорных» станиц. Она представляет мелко-холмистую песковатую Степь с солонцами, перемежающимися камышевыми болотами, и лежит в северо-восточном углу области. Море, степь, низовья многоводной реки — обусловили, конечно, и другое направление хозяйства: море и широкая долина Терека дали населению возможность разводить виноград и заниматься рыболовством; обширная степь дает раздолье для скотоводства; солонцовые падины, в связи с высоким уровнем реки, вызвали особый вид поливного хлебопашества, наряду со степным. Лесной промысел, по недостатку леса, здесь вовсе неизвестен; в степях нет также медоносных трав, которые бы цвели с весны до зимы, поэтому нет и пчеловодства; сухость почвы и знойные ветры из закаспийских степей не позволяют разводить гречихи, картофеля, овса и вообще летних (яровых) растений; но зато здесь преобладают озимая рожь, пшеница, ячмень, а местами разводят и рис; бакши и просо иногда дают прекрасный урожай. Поэтому в основание гребенского хозяйства легло прежде всего виноделие, затем хлебопашество; а будь у казаков досуг и средства, могло бы развиться и скотоводство в более широких размерах. Отсутствие лесных пространств и гор, а также отдаленность хищнических горских племен не мешают до такой степени скотоводству, как в предгорных станицах, так как соседи гребенцов — с одной стороны трусливые ногайцы, с другой — миролюбивые земледельцы — кумыки. Скотокрадство здесь редко ведется с оружием в руках. Вот в общих чертах физические и этнографические условия, которые окружают гребенские станицы в настоящее время.
  Самые станицы коренных гребенцов резко отличаются от других казачьих станиц. Ездят казаки вместо телег на «арбах», тогда как у прочих казаков нигде не имеется этой чеченской повозки; в арбах запряжены буйволы вместо быков. Вы удивляетесь еще более, когда видите гребенских женщин с завязанными лицами. Между тем они говорят по-русски и не только не прячутся от мужчин, но, напротив, восхищают их своими кокетливыми движениями и остротою речи. В то же время казак-гребенец как бы неохотно впускает вас в дом свой и при этом убирает свою посуду. К вашим вещам он относится брезгливо*) и не предлагает ни есть, ни пить, а если и предложить какое угощение, то при этом кланяется торжественно в пояс, произносит «спаси Христос». Произношение гребенцов чистое великорусское; костюмы же, напротив, очень близки к тем, какие носят туземные горные племена. Внешний тип гребенцов весьма оригинален: темно-русые волосы с черными блестящими глазами или черные волосы и голубые глаза; типичные черты чеченца смешиваются со скуластым типом ногайца или калмыка, заметна горская походка, стройность и гибкость, и в то же время за этой прикрышкой в нем все еще ярко просвечивается коренной великоросс. Песни они поют протяжные, печальные и однообразные, как в Рязанской или Новгородской губернии; обычные же казачьи песни Сунженской линии у них зовутся «скоморошными» и «шутовскими». Не менее оригинальна внешность их домашней обстановки: постройка изб, комнаты и убранство их — ничего подобного вы не встретите во всей области. После других станиц, где постройки большею частью турлучные, саманные или гладко сделаны из деревянных пластин, вы сразу переноситесь как будто в великорусское село какой-нибудь лесистой губернии: избы бревенчатые, срубчатые, часто дубовые и с острою высокою крышею, а кровля с «коньком», окна «косящатые» и украшенные резьбой. Но тут же, к удивлению своему, вы видите и чеченские низенькие сакли, стоящие рядом и на одном дворе с русскою избою. В гребенской станице нет широкой улицы русского села; красуется православная церковь на почетном месте; вместо улицы проложены тесные проулки (на подобие аульных), вместо высокого храма на площади скромная молельня. Домашняя обстановка гребенца еще более поражает оригинальностью, когда переступишь порог его дубовой великорусской избы. Первая комната напоминает скорее чеченскую кунацкую, нежели жилище русского казака: по стенам развешаны кинжалы, шашки и разное другое оружие кавказского горца; на полу стоят пестрые сундуки, а на них разложены перины, ковры и коврики азиатского образца и изделия; в то же время в углу множество разнообразных староверческих икон. Вторая комната, в которую вы вступаете непосредственно из первой, имеет вполне великорусский обывательский вид: в ней большая русская печь, выскобленные дубовые лавки и стол, досчатые полы и потолки, в углу большое количество образов — словом, вся обстановка и убранство комнаты, вплоть до большой резной солонки на столе, вся из России.
 

*) Такая брезгливость к посторонним лицам происходит оттого, что все гребенцы — закоренелые староверы.